Журналист-расследователь Денис Бигус

Бигус - гость ток-шоу "Люди. Hard Talk"

Влащенко: Сегодняшний наш гость представитель такого типичного европейского типа журналиста, которых в Украине очень мало, но у меня всегда была надежда, что их будет становиться всё больше и больше. Сегодня у нас в гостях журналист – Денис Бигус. Здравствуйте, рада вас видеть. Самый последний скандал, который оживлённо обсуждают в “ФБ”, это скандал, связанный с вашей журналисткой, и одним из топ-менеджеров прокуратуры. Нынешняя прокуратура – это “праздник”. Ещё больший “праздник”, чем прокуратура Януковича. Как вот всё “разрулилось”?  Как всё произошло?

Бигус: Никак не “разрулилось”, пока. Мне нравится формулировка  – “топ-менеджер” прокуратуры.

Влащенко: Ну, они же менеджеры. А кто они?

Бигус: Не прокуроры, точно. Прокуратура не отреагировала никак. Даже заметочку на сайте не поставила. Хотя, и обвинения в схеме достаточно серьёзные.140 гектаров– это масштабно. Речь шла о заместителе генерального прокурора, пришедшего вместе с ним, и проработавшего с ним на разных должностях уже лет 10, Даниленко, семья которого путём достаточно примитивной схемы вывела из госсобственности в свою собственность140 гектаровозёр. Там немного земли. Недалеко от Киева. У них там есть усадьба, больше похожая на коттеджный городок, и много, много озёр. И, после того, как моя журналистка этой темой занималась, вернее во время того, впервые, за год программы, и второй раз, наверно, за всю мою журналистскую практику, нашли адрес, пришли.  

Влащенко: А коллега ваша испугалась?

Бигус: Разозлилась точно. Были такие, плохие, угрозы. Видно было, что люди готовились. Выяснили о семье, выяснили о ней, провели предварительную работу.

Влащенко: “Наши гроши” – программа, которая занимается расследованиями. В последние годы у нас всегда было плохо с этим жанром. А то, что было, это больше было похоже на “слив”. Людям просто приносили документы. А вы так методически подходите к своим расследованиям. Потому что расследований много?

Бигус: У нас не связано всё со слежкой.  На самом деле, очень много тем, которые мы не берём  в работу, они отсекаются просто потому, что у нас нет ресурсов. У меня нет возможности собрать журналистов и заслать их заниматься углём в Донецкую область.

Влащенко: Командировки вы не можете себе позволить?

Бигус: Мало, в каких-то эксклюзивных случаях.

Влащенко: Покупать агентуру тоже не можете, которая вам может сливать информацию?

Бигус: Вот здесь всё проще. Покупать агентуру – нет, но создавать агентуру – да. 

Влащенко: А как вы создаёте агентуру?

Бигус: Я знакомлюсь с людьми, и люди знакомятся со мной. Если есть желание идти на контакт с журналистом, и какая-то репутация, то к нему приходят.

Влащенко: Но, это же должна быть взаимоинтересная какая-то история? Они вам информацию, а вы им что?

Бигус: Ничего.

Влащенко: Так не бывает.

Бигус: Бывает.

Влащенко: Просто они вас любят, и за это сливают вам информацию? Как это происходит?

Бигус: Это могут быть просто сотрудники компании, и это не топ-менеджмент, это такая классическая голливудская агентура из серии –  секретарь, просто сотрудник.

Влащенко: Сходить на кофе? Сходить на пиво?

Бигус: Что-то типа того. Это не несёт рисков никаких. Потому что, на самом деле, никто никогда не выяснит откуда информация.

Влащенко: А пообщаться с известным журналистом всегда приятно. А вы себя считаете известным журналистом?

Бигус: Нет. Я себя не считаю известным журналистом. У меня просто, довольно случайно,  оказалось много подписчиков на “ФБ”.

Влащенко: Вы говорите, что угрозы поступают не часто. А денег часто предлагали?

Бигус: Часто. Раз в месяц.

Влащенко: Это искушение?

Бигус: Наверно, я ещё не дорос до того уровня, когда это искушение, по большому счёту.

Влащенко: Все люди хотят хорошую квартиру, хорошую машину.

Бигус: Так столько не предлагают. Максимум, который был – 600 тыс. гривен. На машину, наверно, хватит, на квартиру – нет. Есть определённые цены на рынке. Ты можешь пойти и договориться, допустим, за 5 тыс.долл., чтобы материал не появился. Оно мне надо, пачкаться за такие деньги?

Влащенко: Это вопрос суммы?

Бигус: Мне хочется, конечно, сказать, нет, это не вопрос суммы, это принципиальная позиция. Это и есть принципиальная позиция, но, если б мне принесли 3 млн, то я не знаю, как я себя поведу. Я просто объективно и реально понимаю, что никто и никогда таких денег не принесёт. Для той стороны это нерентабельно.  

Влащенко: По вашему “ФБ” я отметила, что для вас особых авторитетов нет. Вы написали: “заседание с банкирами Порошенко начал со слов – я либерал, а закончил приказом сделать курс 12,9. К вечеру на межбанке курс стал 12,9”. Чем сейчас занимается Нацбанк? Вы же экономический журналист, вы же понимаете, что происходит?

Бигус: Я не экономический журналист. Мои расследования связаны с воровством. Я немножко следователь, немножко бухгалтер. А что происходит в Нацбанке, или что происходит с курсом, я могу предполагать, причём, не менее дилетантски, чем любой другой человек, который не знает этого наверняка. Я предположу, что все спасают бабки. Причём, когда я говорю все, я имею в виду людей, у которых есть возможность перевести гривны в 200 долл., и заканчивая бизнесом, для которых спасать деньги – это возможность их нарастить. Поэтому идёт какая-то тотальная безумная игра, с элементами паники, в которой каждый пытается выхватить то, что может. 

Влащенко: Основная масса людей в стране вообще ничего не выхватывает из этой ситуации, кроме колоссального обнищания. Кто эти люди, которые во что-то играют, и что-то выхватывают, остаётся только догадываться.   

Бигус: У нас есть значительный отток средств из банков. Люди пытаются спасти свои деньги, а некоторые, кто похитрее, ещё и нарастить. Понять это можно. Правильно ли это? Я не знаю, потому что в Польше, когда был обвал курса, общество действовало абсолютно по-другому. Оно консолидировалось, люди, наоборот, несли деньги в банки. Т.е., в идеале всё должно было бы быть наоборот. Но для этого должно быть доверие. А у нас никто никому не верит.

Влащенко: Это следствие нашей столетней истории. Государство с блеском доказало, что ему верить не нужно.

Бигус: Люди друг другу доказали, что верить друг другу не особенно правильно. Вообще, у нас все доказывают, что верить никому не стоит. Поэтому последние 100 лет у нас мрачные, и мы рискуем продолжить этот исторический контекст, и в дальнейшем находясь в такой вот “дружелюбной” обстановке.

Влащенко: В истории с вышками Бойко, которой вы занимались, там никто не доказал вину Бойко. Так что это за история с вышками Бойко? Можно на пальцах объяснить?

Бигус: Вам нужна вышка. Вы могли её купить у производителя за 2 рубля, а купили у непонятных пацанов с островов за 50млн. Когда вас словили за руку, и сказали, что можно дешевле раз в 50, вы говорите, что эта плохо покрашена, а к этой дарят ещё брелок и кепочку. Не дарят, а доукомплектовывают. Вот и вся история. Государство получило вышки раза в четыре дороже, чем они могли бы быть. Бойко, как министр, (вышки Бойко, потому, что он тогда министром был) объяснил, что к ним ещё в подарок идут брелок, кепочка, катер и свисток, и на этом, как бы, тема и закрылась. Парадокс в том, что подписи Бойко там, действительно, нет. Что не отменяет возможности схемы без его пристального контроля.

Влащенко: Не знать об этом он не мог.

Бигус: Бойко, Бакуленко, Кацуба, – они депутаты, люди, которые должности занимали, они вросли просто в денежные потоки, в области нефти, газа, энергетики. Они все там – и Курченко, и Бойко, и все остальные. Ходят там на допросы, насколько я знаю.

Влащенко: Люди спрашивают, почему никто не арестован? А эксперты говорят, что они все, вчерашние, сегодняшние, завтрашние, они все в доле, они очень давно срослись там. И, если кого-то арестовать, то это потянет за собой ряд фамилий, которые сегодня баллотируются, и уже стоят в списках. Как вы смотрите на эту проблему? 

Бигус: С тоской я смотрю на эту проблему.

Влащенко: Ну, это правда?

Бигус: В основном, да. Во-первых, у нас нет публичных процессов, с открытыми документами. Открытый процесс – это же схемы показать. А на любой схеме есть ещё тьмы и тьмы желающих кормиться и в дальнейшем. Есть же свежая история с предприятием “Укрэкоресурс”, которому сбрасываются баблом все импортёры. История скандалом так и не стала, но об этом говорил Шеремета и Бродский. И вообще это известная тема. 

Влащенко: А правда, что их уволили из-за того, что они настаивали на том, что надо разобраться со всем этим?

Бигус: Я не знаю. Если руководитель агентства Бродский говорит, что его увольняют, а агентство расформировывают из-за попытки приостановить коррупционную схему, а коррупционная схема 100% есть, то, вероятно, в этом конкретном случае имеет смысл доверять словам человека, даже если его фамилия – Бродский. Иногда имеет смысл доверять словам человека, даже если это Бакулин. Просто, “Укрэкоресурс” они же сейчас опять будут работать.

Влащенко: Но вас же нельзя уволить, вы же можете поднимать эту тему?

Бигус: Я могу поднимать любую тему. Это, к сожалению, не особо влияет на тему.

Влащенко: Больше всего схемы и “схемачи” боятся публичного обсуждения. Надо публично обсуждать это до тех пор, пока те люди, которые должны отреагировать, не отреагируют.

Бигус: Можно на досуге набросать десяток схем, которые обсуждают уже десяток лет, и на которые прокуратура не реагирует. Обсуждение – это хорошо, когда оно результативно. Межигорье обсуждали, а что толку?

Влащенко: Что бы вы сейчас сделали незамедлительно, на месте правительства, чтобы купировать все эти схемы?

Бигус: Нельзя купировать все схемы, в общем, потому, что они очень разные.

Влащенко: Есть же опыт мировой борьбы с коррупцией.

Бигус: Есть, но нам систему надо менять. У нас много заточено на распределении средств, полученных от коррупционных схем. Я считаю правильным создание Антикоррупционного агентства.

Влащенко: А не может так случиться, что это будет ещё одна контора, которая будет прессовать бизнес?

Бигус: Может. Но, все возможные предохранители против этого заложены при создании.

Влащенко: Вы в своём “ФБ” убивались по поводу назначения Бондаренко в холдинг Курченко. Но, когда этот холдинг был у Ложкина, и каждый выпуск “Комсомольской правды” сопровождался большими разворотами Королевской, никто ж не говорил,  что  свобода слова убивается на корню. Это ж такой инфантильный взгляд на вещи?

Бигус: Да. По поводу назначения Бондаренко я не убивался. В холдинг Курченко уже можно назначать кого угодно. Но, вообще, очень печально, когда люди с отвратительной репутацией приходят в какие-нибудь медиа, и эту репутацию они приносят с собой.

Влащенко: Я не о Бондаренко вас спросила. Я спросила об общем репутационном фоне украинских медиа.

Бигус: Отвратительный.

Влащенко: В последние годы у нас журналистику –  стилистику, уровень  написания статьи, уровень ведения эфира, умение раскрыть тему, подменили революционной целесообразностью. Не стало текстов, смысла текстов. Это, как “колбаса из бумаги”.

Бигус: Это вы передали нам такого зрителя, которого надо воспитывать, и воспитывать. Я этим занимаюсь только 4 года, а вы кормили зрителя “колбасой из бумаги” годы и годы.

Влащенко: Я лично на телевидении 3 месяца. Я их этим не кормила.

Бигус: Я не о телевидении. Я о СМИ, в целом. Что-то, очевидно, подменяется революционной целесообразностью. Очевидно, что это плохо.

Влащенко: Я имела в виду, что для читателя достаточно написать, что кто-то –  ворюга. Но, качество текста, его стилистика, его журналистская составляющая никого уже не волнует, потому что никто ею не владеет больше.  

Бигус: У меня, как раз, тот редкий, приятный случай, когда мне всё равно, есть стилистика, или нет. Мне всё равно. У меня из-за этого страдает редактура и, периодически, начальство. Но, в моей работе важнее найти, установить и доказать, что кто-то ворюга.  

Влащенко: Но, вы ж не милицейскими протоколами занимаетесь? Вы ж не милицейские протоколы пишите.

Бигус: Я пишу не милицейские  протоколы, но, и не намного проще. Если я трачу время на то, чтобы это доказать, то потом моя главная задача, как журналиста, максимально просто донести до зрителя эту информацию. 

Влащенко: А как возник “Кокс Квасьневского”? От тоски? Или вам чего-то не хватало в основной работе?

Бигус: Случайно возник. Как возникла “Канцелярская сотня”? Захотелось. И до сих пор тянется. Это всё совершенно спонтанные инициативы.

Влащенко: Из вашего “ФБ” совершенно непонятно, –  есть ли у вас друзья, вообще, непонятно, какой вы человек. Это такая принципиальная позиция?

Бигус: Об этом надо уметь красиво писать. Я так не умею. Я вообще стараюсь писать букв поменьше. Если написать мало букв – получается ёмко. А из этого “ёмко” всё равно, как правило, нельзя понять, что я об этом думаю. 

Влащенко: Вы книгочей? Вы много читаете?

Бигус: В последнее время – нет. Когда время было – да.

Влащенко: Ваше самое сильное впечатление литературное, последнего года?

Бигус: Год был не из литературных. У меня есть пара книг по популярной физике, под которые хорошо засыпать, и ездить в поезде, но это не впечатления последнего года потому, что они перечитываются.

Влащенко: А культурное впечатление года, гуманитарное, возможно? Что вас тронуло?

Бигус: У нас в этом году была революция, расстрелы, Крым, АТО, война. Мне гуманитарных впечатлений от живых людей в этом году более чем достаточно. И никакая литература пока это не перебьёт.

Влащенко: Вы же любите посмеяться?

Бигус: Нет, не особо. Я, вообще, довольно занудный.

Влащенко: А над собой?

Бигус: Я и над собой довольно занудный.

Влащенко: А когда над вами смеются, вы обижаетесь?

Бигус: Да.

Влащенко: Чего вы для себя сейчас хотите?

Бигус: Моя проблема – я трудоголик. Я очень много могу из того, что является традиционными бытовыми фантазиями большинства населения. Мне просто не хочется.

Влащенко: С нами сегодня был Денис Бигус, тот редкий человек, у которого в жизни есть всё, что ему надо.